Император и молот - Страница 37

В полдень Эркенберт, осмотрев местность, отдал приказ выдвигаться на позицию. Приказ был неукоснительно выполнен потеющей усталой прислугой требукета, дисциплинированными исполнителями из Ордена Копья, презирающими, как и сам Эркенберт, местный обычай полуденного отдыха. Впрочем, когда рядом сам император, не может быть и речи о чьей-то нерадивости.

У Шефа благодаря Толману было несколько часов на подготовку. Позади запертых на засов ворот в полной тайне от врагов он установил ответ людей Пути на Волка Войны: противовесную катапульту, основанную на сведениях арабского купца и на том, что Шефу подсказывали его собственная изобретательность и опыт работы с вращательницами. Сейчас он с интересом и тревогой наблюдал со стены, как Волк Войны выползает из-за поворота дороги. Его доставляли по частям и собрали уже перед самой боевой позицией. Волк медленно полз на двенадцати массивных колесах. Доехав до выбранной Эркенбертом ровной площадки, требукет остановился. Люди начали подкладывать под его раму чурбаны, колеса приподнялись над землей. Зачем они это делают и как они будут двигать чурбаны потом?

– К выстрелу готов! – раздался голос со стены. Это Квикка, склонившийся к прицелу своего любимого дротикомета. Прямо перед ним была сотня людей, даже две сотни, цель как на ладони. Шеф нетерпеливо приказал ему затихнуть. Наблюдать сейчас важнее, чем убить нескольких рабочих. Видимо, так думали и враги. Вперед вышли еще люди, сгибаясь под тяжестью гигантских мантелетов, тяжелых деревянных экранов, способных выдержать удар арбалетного болта и даже выпущенного метательной машиной дротика. Мантелеты закрыли то, что нужно было увидеть Шефу. Но кое-что он все-таки разглядел. Нечто зловещее.

– Стреляйте, если готовы, – крикнул Шеф.

– Теперь стрелять уже не в кого, – пожаловался неизвестно чей голос. Однако катапультеры стали стрелять по мантелетам, стараясь попасть в щели между ними. Вдруг дротик да влетит внутрь. Глядишь, напугает какого-нибудь дурачка.

– Что ты разглядел? – спросил Торвин, который больше всех из жрецов Пути интересовался механическими устройствами.

– У них по бокам катапульты поставлены два укоса из бревен. На нашей такого нет.

– И в чем разница?

– Мы не знаем. Мы из нашей еще не стреляли.

Они оба встревоженно посмотрели на свою машину, установленную в двадцати шагах позади ворот. Катапульта представляла собой не что иное, как масштабно увеличенную версию их старых добрых вращательниц, оружия, принесшего победу в Трехсторонней битве, как ее теперь называли, в битве на два фронта против мерсийцев и против Ивара Бескостного, отца Свандис. С тех пор вращательницы не решили исход ни одного сражения. Будет ли их гигантский потомок работать так же просто, как его прототипы?

– Начинайте загружать, – сказал Шеф. Он сумел предугадать проблему, о которой Эркенберт узнал из своего опыта, и, лучше разбираясь в механике, смог придумать целых два способа ее решения, но у него не было времени на изготовление шестерней, храповиков и большого железного вала, которые требовались для лучшего из двух способов. Поэтому Шеф вынужден был выбрать самый простой путь. Поднять вверх пустую корзину и загружать ее в этом положении. Но его команда использовала не камни. У каждого человека был мешок с песком, тщательно отмеренным и взвешенным. По сотне фунтов зараз. Торвин считал поднимающихся по лестнице людей, самых сильных из викингов Бранда, потеющих так, что мокли их рубахи из конопли. Загружено пятнадцать мешков, и длинное плечо заметно изогнулось, удерживаемое жирно смазанным стопорным болтом.

– Заряжайте пращу, – скомандовал Шеф. Еще одна тяжелая работа. Праща лежала на земле, как гигантская пустая торба. Заряжаемый в нее камень весил, Шеф это знал точно, сто пятьдесят фунтов. Команда катапульты выкопала валун на морском берегу, взвесила на весах, где гирями служили мешки с песком, и тут же получила приказ обтесать его накругло – и взвесить осколки! Затем их послали выкопать еще три валуна и обтесать их как можно тщательней до такого же веса. Сейчас надо было зарядить первый снаряд. Для сильных мужчин вес небольшой, но круглые валуны трудно поднимать с земли. Какое-то время слышалось пыхтение рабочих и свист недовольных зрителей, потом, когда два грузчика сердито набросились на своих товарищей, вперед вышли Бранд и Стирр. Они зарылись ладонями в песок под валуном, обхватили его как два борца, оторвали от земли и засунули в мешок из сдвоенной бычьей шкуры.

Если теперь отпустить противовес, длинное плечо взметнется вверх. Оно взметнется, а праща раскрутится. Когда она раскрутится, камень вылетит из нее и обрушится на собственную метательную машину и ее команду, если только крюк, который удерживает петлю пращи замкнутой, не раскроется точно в нужный момент. Шеф подошел проверить угол крепления. Все в порядке.

Шеф вернулся назад; глубоко вздохнув и посмотрев на своего старого боевого товарища Озмода, который потребовал предоставить ему честь первого выстрела, он услышал громкое «ах!», люди на крепостной стене издали крик удивления, перекрывший шум и лязг арбалетов и вращательниц. Шеф глянул вверх и узрел падающую на него луну. В точности как десятилетие назад при осаде Йорка, Шеф съежился, подобно черепахе, втянул голову в плечи. Огромный, невесомый валун бесшумно опускался с точки, которая казалась расположенной даже выше, чем когда-либо поднимался змей с Толманом. Первый выстрел остался за Эркенбертом и Империей.

Волк Войны едва не попал в цель с первого раза. Камень с такой скоростью, что невозможно было уследить глазом, пронесся над верхней частью городских ворот в каких-то шести футах и зарылся в сухой песок почти точно посередине между воротами и местом, где Шеф стоял около своего требукета. Земля дрогнула под его ногами, и поднялась туча пыли. Когда она в благоговейном безмолвии осела, люди уставились на внезапно появившийся валун, выглядевший так, будто он лежал здесь с начала времен.