Император и молот - Страница 20

– Да ведь не мы же будем крутить эти проклятые пружины, правильно? Все-таки эти катапульты убьют больше врагов, чем своей обслуги, так что все в порядке.

А третьей разновидностью были примитивные машины, которые король Шеф изобрел самолично и которые назывались вращательницами. Привод у них был ручной, несколько человек одновременно дергали за короткое плечо качающегося рычага коромысла, а его длинное плечо взвивалось вверх и выбрасывало камень из прикрепленной на его конце пращи. Легкие в изготовлении и дешевые, вращательницы не требовали от своей обслуги никаких особых умений. На них нетрудно было взять прицел по направлению, но почти невозможно – по дальности. Их снаряды летели по крутой траектории, выброшенные силой повисающих на коротком конце рычага людей, а не взведенными пружинами. Эффективней всего вращательницы оказывались при стрельбе по плотным боевым порядкам, когда воинам просто некуда было уклониться. Команда Квикки соорудила несколько дюжин таких машин, понатыкала их на каждой крепостной стене, снаряды для них в неограниченном количестве можно было добывать прямо из каменистой почвы. Через некоторое время стрелять из вращательниц научились жительницы города, которые не хуже мужчин могли налегать на рычаги, тем самым высвободив воинов для рукопашных схваток.

После первых попыток штурма, предпринятых с разведывательными и демонстративными целями – хотя каждый раз на земле перед крепостными стенами оставались лежать убитые и раненые, – стало ясно, что дальнейший ход борьбы будет определяться характером местности.

Подобно многим прибрежным городам, Септимания выросла из поселения близ cala, устья реки, которая несла свои воды в море меж двух высоких утесов. Город располагался на двух этих холмах и на крутых берегах потока, однако с ростом населения строилось все больше мостов, и местами речка полностью скрывалась под их каменными пролетами. Вдобавок во время летнего зноя речка пересыхала. В районе городской стены ее русло было перегорожено тяжелой железной решеткой, упиравшейся в сухое каменистое дно.

Тем не менее русло реки оставалось слабым пунктом обороны, здесь штурмующие могли пробраться под стенами, а не лезть через них поверху. Бранд, обходя защитные сооружения в сопровождении Малаки, капитана княжеской гвардии, увидев это, ничего не сказал, но сразу велел Квикке устроить за железной решеткой окоп для дротикометов и приставить к машинам самых лучших катапультеров.

Вдоль всего полукружия городской черты шли каменные стены, прочно построенные и, как убедился Шеф, содержащиеся в должном порядке. Их штурм дорого бы обошелся атакующим. На обеих окраинах Септимании, где стены подходили к морю, вьющаяся вдоль побережья дорога вела внутрь города, чтобы путешествующим купцам пришлось заплатить пошлину за въезд. Ворота на том и другом конце были чрезвычайно прочные, из обитого железом дуба, а с защищавших ворота башен простреливались все подходы. Однако эти двое ворот тоже были слабыми местами в обороне.

И наконец, сама гавань. Средиземное море не знает приливов, поэтому здесь не было затопляемой береговой полосы и стены обрывались прямо в воду. Однако море было мелким. Сюда можно было подобраться даже вброд. Там, где атакующих встречали стены, такие же неприступные, как стены на суше, беспокоиться было не о чем. А вот там, где располагалась гавань, стены, естественно, не могли служить защитой. С севера и юга гавань была отгорожена длинными каменными пирсами, северный тянулся на добрую сотню ярдов, южный был в два раза короче. Они закрывали устье реки от внезапных свирепых штормов Внутреннего моря и строились долгие годы, по мере того как развивалась торговля и увеличивался размер судов. Оба пирса возвышались над поверхностью воды на шесть футов – удобно перебираться с палубы корабля, как и было задумано. Необходимость защищать их сильно тревожила Бранда.

– Они длинные, невысокие, и чтобы оборонять их мечами и копьями, нам понадобится пять, даже шесть сотен человек, – прикинул Бранд. – И при этом каждый защитник должен быть сильнее воинов противника, – добавил он.

– Угу, – ответил Квикка, – значит, мы не будем оборонять их мечами и копьями, равно как и топорами. Они длинные, они невысокие, на них негде укрыться, и к ним нет подходов. Арбалеты на малых дистанциях и мулы на больших. Мы размажем нападающих как дерьмо.

– А ночью? – спросил Бранд, поглаживая бороду. Он и Малаки принялись подробно обсуждать, сколько у защитников людей и как их лучше всего расставить.

Самой последней проблемой было море. Вход в гавань, шириной в сотню футов от пирса до пирса, сейчас пересекало плавучее заграждение из бревен, соединенных массивными бронзовыми цепями и кольцами. Прорывающаяся в гавань галера разбила бы свой форштевень и повредила днище. И тем не менее что один человек сделал, другой может переделать. Любой опытный воин знает, что никакое заграждение неспособно надолго задержать атакующих, если его не обороняют вооруженные люди, притом находящиеся в более выгодном положении, чем противник. Бранд аккуратно расставил семь парусников флота Пути так, чтобы им не грозили камни, летящие с бронированного плота, но чтобы они одновременно могли простреливать морские подходы из своих мулов. Любой корабль или лодка, которые попытаются высадить десант, будут немедленно потоплены. По идее. Если все пойдет как надо. Если никто не ошибется. Если противник не придумает какую-нибудь хитрость.

Бранд и сам усиленно пытался придумать что-нибудь умное, глядя из укрытия на бронированный плот и силуэты красных галер за ним. Но в голову ему ничего не приходило. Он уже рассмотрел идею снять стальные пластины, загруженные в качестве балласта на все парусники, бронировать «Победителя Фафнира» или «Хагену», сделать из них еще одного «Неустрашимого» и послать в бой против бронированного плота. Но даже броня не защитит от греческого огня: Беовульф, в честь которого был назван «Победитель Грендаля», взял для защиты от дракона железный щит, однако, как тут же указал выслушавший эту историю Бранд, у Беовульфа не было деревянного корпуса. Разумеется, бронированный катапультоносец сможет потопить с большой дистанции красную галеру – если будет нужный ветер, – но ведь он не сможет одновременно сражаться с бронированной и притом непотопляемой плавучей крепостью. «Возможно, наступит день, когда нам придется так и сделать, – решил про себя Бранд, – но не раньше, чем ситуация на суше станет по-настоящему скверной». Все-таки одно дело умереть от удара копьем и совсем другое – сгореть заживо, как Сумаррфугл. Занозой сидело воспоминание о том, как греки демонстративно сожгли маленькие торговые суда.